*   *   *

                                             Владимиру Чурилину

                         Должно быть, богам не угоден

                         И ангелам не ко столу,

                         Спивается Вовка, уходит

                         В больную похмельную мглу.

                         Мучительно в мире поэту.

                         Душа, как сплошная вина,

                         Нектара целебного нету,

                         Дерьмового даже вина.

                         Выпрашивая на полкружки

                         У тех, кто еще не пропил,

                         Он бродит весь день у пивнушки,

                         А раньше по небу ходил.

                         Взлетая в небесные дали,

                         Сам был он, как божество,

                         И звезды его принимали,

                         За равного, своего.

                         Но где-то фортуну заело,

                         Сорвался и сразу на нет...

                         Ну что же, - обычное дело

                         В России - пропащий поэт.

                         Все то же вчера и сегодня,

                         Запойные длятся часы...

                         И след его в подворотне

                         Презрительно нюхают псы.

                         ДАЛЕКОМУ ДРУГУ

                                             Владимиру Чурилину

                         Решетка душит или водка,

                         На оклик мой ответа нет...

                         Ну где ты затерялся, Вовка,

                         России истинный поэт?

                         Земля моя,

                                                        какой судьбою

                         Без предъявления вины

                         Так обесценены тобою

                         Бесценные твои сыны?

                         Как прочие, они зависят

                         От прихоти толпы слепой,

                         И тот, кто мог тебя возвысить,

                         Унижен и сметен тобой.

                         Молвой недоброй оплетенный,

                         В потертый шарфик пряча нос,

                         Он где-то по задворкам темным

                         Блуждает, как бездомный пес.

                         Бредет и версты не считает.

                         Твоею горечью пропах,

                         И снег уже почти не тает

                         На сомкнутых его губах.

                                        *   *   *

                                           Памяти Володи Чурилина

                         Я помню дождики московские

                         Восьмидесятых лет шальных

                         И крыши остановок плоские –

                         Спасенье краткое от них.

                         На Руставели – сход студенческий,

                         Троллейбус третий, капель звон…

                         Той жизни говорок младенческий,

                         Мне чудится и нынче он.

                         Я помню дух обильной зелени

                         На тихом утреннем Тверском,

                         Как заворожено глазели мы

                         На знаменитый желтый дом.

                         Колонны, тополя, скамеечки –

                         Для многих свыше данный знак,

                         И чувство истинной семечки,

                         Собравшейся не просто так.

                         Какие были мы горячие

                         В начале светлого пути,

                         Еще наивные, незрячие,

                         Но гениальные почти.

                         Всё видится и даже слышится,

                         И осязается душой,

                         И пишется, как прежде, пишется

                         Жаль не навечно, ну а вдруг…

                         Опять весенним ветром дунуло,

                         И вспомнился далекий друг.

                         Такой далекий, что из прошлого

                         Его и вовсе не вернуть,

                         Неужто жизнь почти что прижита, –

                         Ковшом со дна не зачерпнуть?

                         Но строчечки ложатся в лесенку,

                         Сбиваются – одна к одной,

                         И снова распевает песенку

                         Московский дождик надо мной.