*   *   *

Нас тоже время наше убивало,

И в этом деле очень преуспело,

В стеклянные застенки одевало,

В ночах над изголовьями хрипело.

 

Пусть не мостили мы собой дороги

На северных просторах и восточных,

Но мы иные отбывали сроки,

Нам данные с рожденья и бессрочно.

 

Пусть не было мучительно судимых,

Рассчитанных на пятых и десятых,

Но сколько в наших тупиках родимых

Задушенных, растоптанных, распятых…

 

И что страшней – о тех больная память,

Иль взгляды этих прямо в наши лица?

Пронзительна времен минувших заметь,

Но нынешняя не прошла, а длится.

 

И, плату бесконечную взимая,

Окрашивает судьбы серым цветом.

И сам я до сих пор не понимаю,

Живу иль нет уже на свете этом.

 

               МОЙ ИУДА

Забыть не в силах прошлый срам,

Уже который год

За мною следом, по пятам

Иуда мой идет.

 

Устав метаться и хандрить,

Свою утратив суть,

Пытается заговорить,

В глаза мне заглянуть.

 

Ни благ, ни денег – ничего

Не надобно ему,

Одно спасенье для него –

Путь к сердцу моему.

 

Он хочет с хитростью большой

Толкнуть меня во мрак,

Чтоб сам я покривил душой

И сделал подлый шаг.

 

Тогда отступит страшный суд

И раем станет ад, –

Не он один такой, поймут,

И потому простят.

 

Азартом ханжеским горя,

Он дышит за спиной.

Нет, брат Иуда, видно, зря

Ты тащишься за мной.

 

Как ни крути и не юли,

Толкая и слепя,

Как ни проси и ни моли –

Я не предам тебя.

 

                    *   *   *

Чем отметишь ты боль пред веками,

Чем докажешь страдание ты? –

Не сошлют в соловецкие камни,

Не упрячут в ночные Кресты.

 

Так возрадуйся данному раю,

И живи, как другим не жилось,

Погуляй по родимому краю

По желанью и прямо, и вкось.

 

Но шагнешь – и наткнешься на мету,

Но рванешься – и грудью в тупик,

Но вдыхаешь – а воздуха нету,

Но поешь – а рождается крик…

 

И в пыли от указов, приказов,

Что дано нашим дням сотворить,

Не напишешь «Колымских рассказов»,

О каком «Житии» говорить?..

 

Мир к надрывом твоим равнодушен.

Для кого интересен такой,

Что не черным тираном задушен,

А обычною серой тоской?

 

                   *   *   *

Чего-то всегда не хватает:

Внимания, денег, любви…

Как свечи, года наши тают,

Все реже поют соловьи.

 

Со временем вечная мука,

Догнать невозможно его.

Нехватки – печальная штука,

Убийственно их торжество.

 

Но все-таки выход найдется,

Карманный пополнишь запас,

И сердце внезапно забьется

При взгляде нечаянных глаз.

 

И чьей-то надежной заботой

День будний тебя окружит,

И время растянет работой,

И все остальное решит.

 

И жизнь потихоньку рассудит:

Мечтать ли про ту благодать,

Когда, как покойнику, будет

Всего-то на свете хватать.

 

            БЕЗУМСТВО

Безумствуем и день, и ночь,

С какою целью – непонятно –

Мы все позатоптать не прочь,

Все – навсегда и безвозвратно.

 

В азарт вершителей входя,

На то имея силу ныне,

Затопчем грозного вождя

С его сатрапами чумными.

 

Слепую веру стариков,

Своей наивностью смердящих.

О, наслажденье каблуков,

В живое с хлюпаньем входящих!

 

Затопчем всех, кто предсказал,

А всех, кто указал, тем боле,

За пьедесталом пьедестал

Сметем по праву данной воли.

 

Теперь нам видно далеко,

Теперь нам слышать разрешили,

Сегодня дышится легко,

Как только наши предки жили?

 

Не плачь, несчастная земля,

Твои печали упокоим.

Долой былое с корабля,

Мы наш, мы новый мир построим!

 

Пусть тонет подлое в грязи,

Грядущее для светлых песен.

Довольно грязи на Руси,

А мало, так еще намесим.

 

                  *   *   *

По каким бы тупикам мирским

Не носило долею шальною,

Но Тверской останется Тверским * –

Юностью, Отчизною, Весною…

 

Пушкинской восторженной строкой,

Собственной строкою умиленной,

Радостью и острою тоской

Той поры, сегодня отдаленной.

 

Сколько нам еще осталось дней? –

Не сочтет никто, не нагадает,

Жаль, что жизнь все глуше и верней

Утекает в память, убегает...

 

Пусть не будет нас, другие вслед

Выйдут в эту древнюю аллею,

И живое эхо наших лет

Их накроет высотой своею.

 

Вновь кого-то «несказанный свет»

Вечною отрадою коснется,

Вновь кому-то бронзовый поэт

С тихою надежной улыбнется.

 

            ОСЕННЯЯ СЕССИЯ

                                        Владимиру Полушину

Снова по столице праздники считаю,

Сказочно уютен этот неуют,

На Тверском бульваре осень золотая,

А на Руставели * – пиво продают.

Мы с рассвета вышли в город просветленный,

Мы омыли душу влагою хмельной,

До чего же нынче я в тебя влюбленный,

Друг мой закадычный, брат мой заводной.

Сессии-зачеты – не удел поэта,

Для поэта место – ветреный простор...

Солнечная осень, продолженье лета –

Милая отрада, вольный разговор.

На Тверской заскочим разве на минутку,

Там чугунный Герцен чересчур угрюм,

Добрую сыграла жизнь сегодня шутку,

Отдохнем от скучных, запыленных дум.

Все вокруг чудесно, пейте или пойте,

Тысячи прохожих листьями шуршат.,.

Александр Сергеич, Вы куда? Постойте!

Мы давно Вас ждали, придержите шаг.

Хоть чуть-чуть побудьте нынче рядом с нами,

Не сочтите нашу искренность игрой, –

Весь Тверской сегодня говорит стихами,

Так всегда бывает этою порой.

Светлые недели, чудные недели,

Воля проливная двадцать дней подряд...

А в огромном доме, что на Руставели,

Окна прямо в небо звездное глядят.

 

 

_____________

* На пересечении улиц Руставели и Добролюбова находится общежитие литинститута.

 

 

 

         НА ТВЕРСКОМ

Вновь припомню сад и дом,

Дни, что прожиты недаром.

Шепот листьев на Тверском,

Свет над золотым бульваром.

Звон прекрасный в голове,

Благостное умиленье,

Лучик солнца на траве

И на девичьем колене,

И объятья крепких рук,

Как спасение от боли...

Выпьем, драгоценный друг,

По стакану вольной воли.

В эту праздничную Русь

Из любых краев, отсрочек

Обязательно вернусь,

Прилечу на крыльях строчек.

И таинственно опять

В просветленье жданной встречи

Будут листья мне шептать,

Нежно падая на плечи;

Открывать былые дни,

Новые пророчить дали...

Очень многое они

Мне еще не досказали.

 

                  *   *   *

За маленькие радости и блага,

За многие возвышенные дни.

Поклон тебе, родимая общага,

Храни себя, своих жильцов храни.

 

Спасибо за ветра твои шальные,

Что покачнули не одни весы,

За светлые мгновения хмельные

И темные похмельные часы.

 

Случайных встреч великие открытья

И обретенья неслучайных строк,

За вольный дух земного общежитья, –

Необходимый для судьбы урок.

 

За то, что из тебя прозревшим вышел.

За то, что верой дорогих людей

Три дня был удостоен чести высшей –

Быть гением на кухоньке твоей.

 

МОЙ СВЕТ ВЕСЕННИЙ

                            Валерию Латынину, Владимиру Полушину

                            и всем друзьям по литинституту

                  I

Ничто тебя не тронет тенью

И отчужденьем забытья,

Тверской бульвар, мой свет весенний,

Вторая родина моя.

Полунаивными стихами

Пытаясь угодить судьбе,

Мальчишкой с белыми висками

Я летним днем пришел к тебе.

О, гордые, прямые липы,

О, зов магических высот!..

Мы все по-своему велики,

И каждый мир в себе несет.

С душою праведной и грешной,

В раю побывшей и в аду,

Еще не раз-не два, конечно,

Я в этот мудрый парк приду.

Как будто в жизнь свою былую,

И перед нею повинюсь,

И эти стены поцелую,

И возле Герцена склонюсь.

Присяду на скамье, в сторонке,

Под обновленною листвой,

Твой сын, проживший век негромко,

Мальчишка с белой головой.

 

                II

Устоялась недавняя смута,

Понабрались безумцы ума,

Беспризорники литинститута

Наконец обретают дома.

Потихонечку книжки толстеют

И толстеют создатели их.

Дни уже не безверием веют,

Ожиданьем времен золотых.

Ограничены дозы хмельные,

Считан час и минута порой,

Дорогие мои, заводные,

 Неужели все было игрой?

И отныне пребудет забытым

Вознесенье горящих ночей,

Упоенье простором открытым

И звучаньем небесных речей?

Неужели за тем коридором

Жизнь сквозная навек отняла

Удивительный свет, при котором

Вся Вселенная домом была?

Из великого неуюта

Расползаемся, как муравьи,

Беспризорники литинститута,

Нареченные братья мои.

 

               III

Сбежав от мелкого уютца,

На удивительном Тверском

Другие «гении» сойдутся,

Чтоб обрести небесный дом.

Они в июльском тихом парке

Подымут свой бессмертный гам.

Как наши споры, будут жарки

Их споры будничные там.

Хвала вам, новые витии,

Поклон вам, новые певцы,

За ваши строки молодые

С налетом радужной пыльцы.

За ваши гордые усмешки,

Отмашки артистичных рук,

За то, что, мига не помешкав,

Летите вы на этот круг.

А мы в тенечке у оградки.

Влюбленно поглядим на вас, –

Былого времени лошадки,

Чей отзвенел пьянящий час.

На этой просветленной сшибке

Не станем попусту пенять,

Что наши грустные улыбки

Пока вам не дано понять.