*   *   *

Естественным порядочком,

Из яви да из памяти,

Друзья мои, вы рядышком

Вседневно проступаете.

Летящие, крылатые,

Горящие, влюбленные,

Нетрезвые, лохматые

И грустно-просветленные.

Бесценные, безмерные,

Дрожащие над строчками,

Ужасно непримерные,

Со всеми заморочками.

Все чаще проступаете,

Все чаще подступаете,

И в чем-то упрекаете,

И в чем-то одобряете.

Все реже вроде вестников,

С летящим веком ладящих,

Все чаще в виде крестиков

На старых русских кладбищах.

*   *   *

                               Похмельная, но мудрая свобода.

                                               Евгений Блажеевский

Путь к свободе - вечный путь,

Но свобода - невозможна,

Трудно высоты черпнуть,

Если жизнь вокруг - ничтожна,

Есть мгновения и дни,

Есть запойные нирваны,

Но кончаются они,

Сохнут жаркие стаканы.

Нет свободы, просто нет,

Разве, отблеск благородный;

В темноту ведущий след

Окружает мрак холодный.

Но за этой пустотой

Удивительно и ново,

Суд верша над немотой,

Чистое восходит слово.

В нем безмерность бытия,

Вознесение над бездной

И земная скорбь твоя

На дороге поднебесной.

14 января 2006

*   *   *

Убивают сейчас

Не свинцом и не ядом поэтов,

В уготованный час

Не грозит им прицел пистолетов.

Ныне, смерти подстать,

Подступает под сердце сурово

Невозможность сказать

Всею жизнью рожденное слово.

Роковая черта -

Не барьер и не заговор тайный,

Глухота, глухота,

Что исход обретает летальный.

Хоть рыдай, хоть кричи,

Равнодушно глядят на поэта,

Как в пустынной ночи,

Ничего, никакого ответа.

Что повинно, скажи,

В том, что мир этот все беспросветней.

То ли сытость души,

То ли голод ее многолетний.

И пылятся в столах,

И в пыли задыхаются строки,

И в блевотных углах

Умирают родные пророки.

ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ

То, что было, не станет обычного сводкой,

И тревога порою, и страх...

Мы костры возжигали горючею водкой

И сгорали на этих кострах.

Где вы, милые, полные дикой отваги,

За любовью, стихами - судьбой.

Сколько слез обронил я на клочья бумаги,

Сколько выплеснул скорби тупой.

Но раскаянье, право, не главное все же –

Сколько выпало светлого нам,

Оттого это время стократно дороже,

Не в пример всем другим временам.

Видно, выбора не было.

Плата за слово И за все остальное - сполна.

Ни Гаврилова нынче уже, ни Жеглова,

Ни Егорова, ни Лукина*.

Кто за ними уйдет в запредельные дали,

Нынче, в общем, неважно уже.

Мы горючею водкой костры возжигали,

Не в траве полевой, а в душе.

И оттуда протянуты лучики света,

И в сегодняшнем темном бреду

Лишь оттуда я жду ежедневно ответа,

Как спасенья, как милости, жду.

3 ноября 2001

*   *   *

Хочется в гости к друзьям дорогим.

Вот соберемся, рядком посидим,

Есть что на зрелости нашей припомнить,

Чем вечерок обогреть и наполнить.

Пробками выщерблены потолки,

Строчками вычернены дневники...

Эх, молодые мои, золотые,

Вот завалюсь в ваши дали святые!..

Только стучусь, а в ответ - тишина.

Эй ты, братва, неужели пьяна?

Не отзываются, не отвечают,

Что это все для меня означает?

Не открывают ни в дождь и ни в снег,

Видно, боятся - останусь навек.

«Я ненадолго!»

                               Таятся, не веря.

Прочно закрыты могильные двери.