*   *   *

Подальше от Царя, поближе к Богу

Веду свою нешумную дорогу,

Причиною тому совсем не страх,

Поскольку Божий суд гораздо строже,

Его ты ощущаешь не на коже –

Покуда жив и обратившись в прах.

 

Есть мера высоты и пониманья

Того, что все корыстные взиманья –

Почета, славы, денег, наконец, –

Всего лишь усложняют жизнь поэта;

Поскольку впереди таится Лета, 

То преходящ прижизненный венец.

 

Провинция моя, медвежий угол, –

Казалось бы, идущая на убыль, –

Ты прирастаешь в даль и глубину;

Простых людей  деяния простые

Здесь не сулят им горы золотые,

Здесь тешат не гордыню, а вину.

 

…Подальше от Царя, поближе к Богу –

К единственному Вышнему порогу,

Который открывается глазам.

Всё больше постигаю то, что свято.

Царь все равно достанет, если надо,

А к небесам ступаешь только сам.

 

                *   *   *

Тайком крещенный у Егория*,

Возможно, тем спасен от горя я,

По крайней мере, до сих пор,

Но, знаю, грешен и достаточно,

И, как похмелие,  остаточно

Во мне блуждает прошлый сор.

 

Куда от этого укроешься,

По-нынешнему не устроишься,

Коль всё же Бог живет в тебе,

Наверно, только искупление

Даст истинное исцеление,

С минувшей тяготой в борьбе.

 

Во дни мои неоднородные

Скользнули тропочки неровные

Между сумою и тюрьмой,

Поскольку ангел – мой поверенный –

Отнюдь, не созерцатель ветреный,

А строгий поводырь земной.

 

Да и сегодня время выдалось,

С рождения страшней не виделось,

Хоть был готов к судьбе любой.

Не извести бы душу чуткую…

Но ветерок от крыльев чувствую

Уже всечасно над собой.

 

 

_____________________________

* Храм во имя великомученика Георгия

Победоносца в Рыбинске. 

 

 

                *   *   *

Искрення и горяча,

Дела ждущая и слова,

Жизнь – дрожащая свеча

В полночь Рождества Христова.

Что бы ни содеял ты

В суете неотторжимой, –

Всё на фоне чистоты,

Святости недостижимой.

Оттого  среди веков

Столько судеб нерешенных,

Сколько черных фитильков,

Темнотою окруженных.

Но пути другого нет, –

Только перед вечным светом

Свой неповторимый свет

Осознаешь в мире этом.

И, отбросив лень и ложь,

Вспомнив строгие примеры,

Бьешь и снова душу бьешь

О кремень отцовской Веры.

 

                *   *   *

Медовый Спас, кипенье света

В природе и твоей крови,

Законная вершина лета,

Вознесшегося на любви

До плодородья,

                         созреванья,

До глубины и высоты,

Как воплощение призванья,

В котором воплотился ты.

Сбирай последние букеты

И полной зрелости огонь,

Ищи на главное ответы,

Под солнце

                 подставляй ладонь.

Во всем – особое раденье

Среди цветов, плодов и звезд,

И праздничное наслажденье.

…Но впереди – Успенский пост.

 

                               *   *   *

Над темной водою, над темной водою

Раздумья мои нелегки,

Что было бедою, – пребудет бедою

В судьбе и звучанье строки.

 

Но всё же святыня святыней осталась

На годы, на все времена,

И сколько бы книга судеб ни листалась,

Всегда однозначна она.

 

И небушко-небо, и память, и вера –

Не только родные слова,

А жизни ушедшей и будущей мера,

Которою вечность жива.

 

Порушили, смыли, смели, а гляди-ка,

Влюбленно и ясно гляди –

Читается заново мудрая книга,

Во мгле проступают пути.

 

Пытались бессмертье убить пустотою,

Да вышняя воля претит.

И храм над водою, над темной водою

Всё так же, как прежде, стоит.

                         

                *   *   *

Какой торжественный покой,

И, душу открывая долу,

Идешь аллеей золотой,

Как будто к Божьему престолу.

 

Перед тобою и вокруг

Всё чудотворно от круженья

Цветастых бабочек-подруг,

Не ведающих напряженья.

 

Ромашек рюмочки, а в них

Остатки солнечного зелья,

Которое не для пивных,

Не для тяжёлого похмелья.

 

Без утомления и без

Уныния идешь и дышишь,

И зов распахнутых небес

Так явственно всей жизнью слышишь.

 

                            *   *   *     

Не страшны дожди январские

Да июньские снега,

Эти выпады бунтарские

На земле – во все века.

 

И печали, вести горькие

Тоже, в общем, не новы,

Столькое хватили столькие,

Среди них и я, и вы.

 

Даже самое зловещее

В жизни, как приход-расход…

Страшно, если в Благовещенье,

Весть благая не придет.

 

 

                               *   *   *

 

                         Неугасимо горит лампада в соборном храме…

                                                                                        Н.Шипилов                           

Они приходят к нам, безысходным,

                                                      в миру пропавшим,

Забившим души греховным звоном,

                                                            ослепшим всуе,

Чтоб дать надежду на исцеленье

                                                    больным и падшим –

В простом участье, святом причастье

                                                            и поцелуе.

Не в том, которым Иуда метил

                                                  на казнь Мессию, –

В ином,

           но тоже несущем строгое испытанье,

Их троеперстье зовет Россию,

                                                  ведет Россию

И под молитву,

                         и под предательское роптанье.

Не только храмы

                            в изображеньях суда и муки,

А смрад притонов, хмельных безумий,

                                                 продаж телесных –

Все искушенья, чумные вопли, чужие звуки

Нам открывают,

                          напоминая о мрачных безднах.

Они убоги –  добром наивно спасти пытаясь;

Гонимы всюду,

                       а если даже любимы всеми,

Напрасно в стае заблудших в смуте

                                                  весь век скитаясь,

Вновь на распятье  идут смиренно,

                                                         склоняя темя.

Но за кончиной очередного –  опять сиянье,

И смерть уходит,

                      и жизнь взывает: «Очнитесь люди!»

И кто-то вправду в себе находит иносказанье

И возвышенье –

            в сплошном повальном всемерном блуде.

А остальные –

                    всё в том же хламе и в том же сраме,

И, видно, Суд им другой назначен,

                                                        и не любовью.

…Неугасимо горит лампада в соборном храме,

И безутешно свеча  приставлена к изголовью.

Уходит вещий, совсем не вечный,

                                                       но оглянитесь:

Курится ладан, и воск стекает –

                                                  нежнее шелка,

А пред иконою новый отрок –

                                                 грядущий витязь, – 

Пусть нынче музыка одинока,

                                                   но ненадолго.

 

                          *   *   *

                                Наталии Матюхиной                                

Снег в монастыре Борисоглебском,

Тихим светом, серебристым плеском

Родина торжественно полна,

Мы стоим под этим белым снегом,

Черным обездоленные веком,

Слава Богу, прожитым сполна.

 

Ну, а что последует за оным

Времени отрезком заметенным,

Откровеньем явленным – для нас,

Точно то же или же другое –

Чуткое, святое, дорогое,

Золотое, что иконостас.

 

Ничего не загадать, не пробуй,

Одаренный милостью особой,

Выпавшей неведомо за что,

Просто так дыши, смотри на небо,

Не считай, что выглядишь нелепо, –

Гражданин в заснеженном пальто.

 

Может, в этом и явилось чудо,

Все, что было пошло, дико, худо,

Отступило, скрылось в пелене,

Дал Господь сегодня просветленье,

Так прими его благоволенье,

От мирских безумий в стороне.

 

Купола беленые и стены

В чистоте своей благословенны,

Будь же нынче равен им и ты.

Снег в монастыре Борисоглебском,

Ниточки наполненные блеском,

Брошенные  с Божьей высоты.

 

                *   *   *                 

Свечку в храме засвечу привычно,

И метнется темнота назад,

И обычно все и необычно,

Ласковые блики ловит взгляд.

 

Блики, лики, что теплей, теплее

С каждою минутой для меня,

В чистом растворяются елее

Все тревоги сумрачного дня.

 

Суета, которую считаем

Жизнью, глупо заблуждаясь в том,

Делопроизводством обрастаем,

На песке и пене строим дом.

 

Ищем-рыщем тайного везенья,

Кошельками яростно звеня,

А душе так часто для спасенья

Не хватает капельки огня.

 

                *   *   *

Я музыку нашел от шума вдалеке,

У храма, что давно печален и порушен,

Но все-таки душа кружила налегке,

И музыкою был я, как снежком, завьюжен.

 

А, может, не снежком, а пухом тополей,

Полетом лепестков, что негой мир наполнил.

Повеяло с родных распахнутых полей

Звучанием таким, какого я не помнил.

 

Возможно так и есть…Но чудные места

Бессчетны по Руси, на всех ее просторах.

За ними – глубина, над ними высота,

Здесь даже мысли нет о наших вечных спорах.

 

И если сникну я в какой-то горький час,

И музыку судьба на время отодвинет,

Она сама  найдет меня еще не раз,

И никогда уже однажды на покинет.

 

   РОЖДЕСТВЕСКАЯ СВЕЧА

Хлеб на столе и соль, и доброе вино,

И нет еще пока ни скорби, ни тревоги,

Но столько наперед уже предрешено, –

От пламени свечи уходят в ночь дороги.

 

Рождение Христа, святое Рождество,

В тебе заключено – что нелегко измерить.

Гори моя свеча, являя торжество

Всего, чем я живу, во что стараюсь верить.

 

Дрожащий огонек, ты, как душа моя.

Колеблешься в ночи от малого дыханья,

Но именно в тебе всесилье бытия –

Что вечно и ни в чем не терпит пререканья.

 

И потому никто сейчас  не одинок,

Для Веры и Любви себя приоткрывая.

Гори, гори, гори, прозрачный огонек,

Весь Божий Мир своим теплом обогревая.

 

 

                *   *   *

От зимнего Николы до Крещения

Идет пора святого очищения,

Вседневного прозрения пора,

Исполненная звона колокольного

И воздуха высокого и вольного,

А не того, каким дышал вчера.

 

Но все же на блаженство не настроишься,

Поскольку это – далеко не Троица,

Легко сошедший с неба Дух Светой,

А лишь благословенье на терпение,

Суровое, как плеть, благословение

Перед грядущей жертвой непростой.

 

Стою в трескучем пламени березовом,

Дышу рассветом невесомо розовым,

И мысль всего одна, одна всего:

Как сделать шаг по этой чистой осыпи,

Где ни дороги, ни тропы – из осени

В зеленое живое торжество.

 

       19 ЯНВАРЯ 2006

Такого испытанья от природы

Не ведала Россия много зим,

Хотя и не из южной мы породы,

Но всё же растерялись перед ним.

«Крещенские…» –

                   осмысленно вздыхают

Закутанные в шубы земляки,

От инея друг друга отряхают

И выпускают пар из-под руки.

«Мороз и солнце», как сказал когда-то

В такой же день восторженный поэт,

И хоть изрядно всем холодновато,

Но всё же лиц вокруг унылых нет.

Пускай занос восходит над заносом,

Пусть обжигает щеки ветровей,

Приму Крещенье снегом и морозом     

В январском поле Родины моей.

 

 

                      РОЖДЕСТВО 

Все мысли суетные прочь,

Корысть, безверье, вожделенье…

Опять рождественская ночь

Дарует сердцу просветленье.

 

Я вдоволь поплутал в миру,

Где бездорожие сплошное,

Качался на сыром ветру,

Вбирал чужое и родное.

 

Среди разнообразных вех –

Не слишком ровное наследье:

Ушедший день, прошедший век,

Вчерашнее тысячелетье.

               

Ну а пока на аналой

Нисходит, что старо и ново,

Над этой грешною землей

Звучит божественное слово.

 

Готовясь к срокам непростым,

Себя извечной меркой мерю,

И перед образом святым

Шепчу единственное: «Верю!»

 

 

                *   *   *

Последние дни уходящего лета…

Листва шелестит, или плещется Лета, –

Как хочется, так и считай

И память пристрастно листай –

Зачитанный томик былого,

Знакомый до каждого слова.

 

Последние чудные летние виды

На восемь сторон безвозмездно открыты,

И в каждом прозрения свет,

На многое в жизни ответ.

И свечи берез не случайны,

В них таинства, полные тайны.

 

Последние мысли о мнимом величье,

Над ним рассмеется собрание птичье,

Постигшее – больше тебя,

Сильней это небо любя.

Очнись же, очнись, человече,

Пока не погашены свечи.

 

                *   *   *

Когда мы зажигаем свечи,

Звучат  иначе наши речи,

Закутанные в полутьму,

Не видно тех, кто произносит,

Кто нам звучанье преподносит,

Лишь тени плавают в дому.

 

Но больше хочется молчанья,

Как будто с таинством венчанья,

С открывшеюся глубиной,

Всё вмиг исчезло – время даже,

Что на часах всегда, на страже,

А вот – притихло за стеной.

 

Колеблются и дышат свечи,

Сердца смиряя человечьи, –

Надолго ли? Продлить моли

Мгновенья эти, эту вечность,

Всепоглощающую свечность –

Единство неба и земли.