Двадцать восьмого с утра…пошел к Фирсу. Он
позвонил главному редактору «Современника» Геннадию Фролову. Рукопись моя не двигалась, приходили
ответы от разных рецензентов, первый отмечал одни стихи, второй – другие,
третий – третьи. Может, специально так делалось, чтобы не мог доработать
рукопись. После шефа выпивали у Александра Железняка, крепкого и добродушного
прозаика с Украины, с которым я общался мало, но все-таки иногда встречались… Потом пели песни
с другим украинцем, добрейшим Васей Головецким. В 2011 году я отыскал следы
Василия в Интернете, он работал заместителем директора телекомпании и Житомире,
проявлял активность и литературную и общественную. Это было не удивительтно,
талантами самыми разными Вася обладал. А
уже в 2012 году Головецкий стал директором, телевизионным боссом, политической
фигурой. Подумалось, так и до Президента дорастет.
Утром 29-го на организме стояла жуть… И
вдруг Машалла нашел бутыль!..Пришли Коля Шипилов с земляком моим Пашей
Батуриным, хорошим прозаиком, с которым я был в дружеских отношениях. Павел
тоже закончил Литинститут, жил в Большом селе. Писал, печатался в центральных и
местных изданиях, выпустил книжку, а потом внезапно умер – нашли на обочине
дороги. Но после Литинститута мы встречались еще много раз. Как он оказался в
общаге – непонятно, хотя дорога ему туда была хорошо известна. Всех нас,
наверно тянет побывать на местах былой «славы».
…………………………………………………………………………….
А на получение диплома я шел под большим
градусом, – как учился, так и закончил
весьма символично свое литературное образование. А перед этим мы посидели за
«Шампанским». Настроение было хорошее, подымал его своими песнями Коля Шипилов.
Тогда же он написал мне в блокнот нечто вроде автографа: «Баллада о девушке»
(нелепо, исходя из содержания, поскольку девушка почему-то замужняя) – «Мать –
алкашка, муж – Аркашка. Куда деваться
бедной девушке? (а ты, Серега, продолжи – приписал в скобках)». И подпись
поставил: Николай Шипилов. Я, конечно, не продолжил, поскольку продолжать было
собственно нечего…
…………………………………………………………………………….
Приехали мы в институт на вручение диплома
с Колей Шипиловым на такси. Занял я у Сереги Бойцева, царство ему небесное,
четвертак, а скорее всего даже не занял, а просто взял на пропой, как часто
бывало в литинститутской среде… Четвертак тогда был большой деньгой, пару дней
можно было хорошо гулять, а уж день-то вдвоем-троем точно. До института такси стоило всего два рубля. Евгений Сидоров
вручал дипломы, сказал: «Ну, что ж Сережа, такого же пути». Я отвернулся, чтоб
не дышать на него… покачиваясь пошел обратно на свое место в зале.
……………………………………………………………………………
Впрочем, не один я такой был в этот день,
наверно, добрая половина таких «опухаликов» присутствовала в зале. Всем всё
было уже до лампочки, мы остались за пределами литинститута, да и времена
борьбы за трезвость подходили к концу. Шел 1987 год – продолжалась пресловутая
перестройка. Торжественность на вручении диплома, конечно, чувствовалась, и я
хорошо все запомнил…
Выступали руководители семинаров и кафедр:
«Желаю счастливых, а не легких дорог, легких в литературе не бывает», – сказал
зав. кадедрой творчества, ныне покойный Виктор Тельпугов, на могиле которого в
Переделкине я побывал позднее. Сурганов
говорил о литературе и критике. Напутствовали нас Власенко, Лебедев, сказала
слово от студентов Изольда Фролова –
актриса-травести и театральная критикесса, может, еще кто-то. Потом мы все
поехали в общагу. Там говорили, шумели… пили водку «Золотое кольцо». В Москве
вышло солнце и таксист, что вез нас до общежития не взял с нас рубль, видя, что
мы пьяны от вина и счастья.
Уже позднее и неоднократно размышляя о
причинах своих и общих пьяных загулов, я пришел к выводу, что в середине моей
жизни они были просто неизбежностью. Многие моменты пьяной творческой жизни я
отразил в книге «Богема»… Отличие богемной, во многом стихийной жизньи рядом со
своими собратьями, близкими по духу, конечно, резко отличается от простого бытового
пьянства. Но где граница разделяющая их? Разглядеть непросто. Отсюда и
множество трагедий.
……………………………………………………………………………
Много адресов осталось в моих записных
книжках. В последние дни отметил горца
Алибека Керимова. Он жил в Хасавюртовском районе, печально известном по
временам войны с Чечней. Там был подписал
мир Генералом Лебедем и Масхадовым. Крепкие они ребята эти горцы и интересные по-своему, в
целом доброжелательные, но показавшие себя сполна во время войны, о которой и
подумать было невозможно во время учебы в литинституте.
С утра 30-го начали праздновать с Колей
Шипиловым. Надо было найти что-то, и мы по опыту, уже приобретенному за время
борьбы с алкоголизмом, стали искать у гастронома грузчика. Эти ребята могли
помочь и помогали. На этот раз мы тоже нашли тезку Шипилова, который пугливо
отвел нас в сторону. За услугу грузчик-Коля попросил купить ему пузырек
тройного одеколона. Мы согласились, потом с бутылкой водки, одеколоном и
благодетелем Колей вернулись в общежитие. Выпили каждый свое и Шипилов взял
гитару. Грузчик-Коля с наслаждением слушал песни и, наверно, впервые тесно
общался с писателями. Где мы только не
бродили в этот день, находили деньги, пили, пели песни. И светло, и тяжко было
на душе… Вовка Полушин с Мафтуном проводили меня на вокзал…Институт позади,
жизнь продолжается… Но и грусть не отпускала, такое больше не повторится, это –
последний раз в жизни, как сказал когда-то Николай Якушев. Поезд тронулся…
«Дожить бы до Рыбинска», – подумал я.
…Записи мои на этом закончились. Я вел их
в меру сил все шесть лет своего обучения в Москве, на которое был благословлен
старшими товарищами, в
том числе Николаем Якушевым…
Остались институтские друзья, с
некоторыми я поддерживаю связь. Многие затерялись на нелегких литературных
дорогах, многих уже нет на этом свете. Пока еще, после первого десятилетия
нового века, жива литература, хоть и не в лучшем своем виде, но, думаю, она
сохранится и возвысится, поскольку Россию без искусства слова не представить.
Литературная
жизнь в области все эти годы шла своим чередом, в целом, писательская братия
была интересна – каждый по-своему. О многих я уже рассказал, одни уходили,
приходили другие, но ясно было одно – мельчаем. В 1970 – 80-е годы каждое
собрание писательской организации становилось событием: яркие выступления
Голосова, Якушева, Серова, Московкина, Коконина и других истинных мастеров
слова запоминались – это были спектакли. И проблемы подымались серьезные.
Сначала я присутствовал на некоторых собраниях как член литактива, потом уже
как полноправный писатель. Было о чем поговорить: об издании книг, о
выступлениях перед читателями, об отдельных произведениях, о жизни всего Союза.
Например, 4 апреля 1988 года на собрании отчитался ответственный секретарь Юрий
Бородкин. Говорили о празднике в Карабихе, о Сурковском празнике. Назначили
областной семинар молодых на конец октября. Выступали: А.Коноплин, П.Голосов,
С. Хомутов, Г.Кемоклидзе, Л.Коконин, Э. Марченко, В.Рымашевский. Предложение
создать партийную организацию отклонили. Обсуждали В. Пономаренко. Разгромил
его И.Смирнов.
В 1990-х проблемы обострились, и
разговоров тоже хватало. На собрании 15 апреля 1999 года еще пытались многое
решить. Я выступил, сказал, что литературу просто убивают. Ценятся не, кто
пишет, а те, кто вертятся в каких-то тусовках. Писатели должны сопротивляться и
работать, используя все возможности, требовать свое. Не писатель должен себя
рекламировать, а государство искать и поддерживать талантливых людей. Выступили
И.Баринова, Л.Коконин, Г.Кемоклидзе – о бытовых вопросах, сотрудничестве с
газетами. Потом поскандалила Э. Марченко, обозвав Ю.Оловянова не писателем,
говорили С.Работников, А.Коноплин, Ю. Оловянов, в частности о том, что роль
писателя не только писать, но и участвовать в других полезных делах.
Интересными и неоднозначными были и приемы
в Союз писателей. Отбирали, конечно, талантливых, но даже проходившие на
собраниях нашей организации иногда не утверждались Москвой.
……………………………………………………………………………..
В феврале 2000 года я побывал на совещании
редакторов журналов в СП России. У всех уже назрели одни проблемы. Нет
поддержки, денег. Но все же некоторые неплохо развивались, например,
издательства в Липецке, Орле. В Нижнем Новгороде журнал толстый стал выходить с
одноименным названием. Главный редактор Валерий Шамшурин напечатал меня
впоследствии в этом журнале, но вскоре он закрылся. Предприниматель вступил в
СП и перестал тратить деньги на издание. Гибли журналы «Дон», «Волга», тиражи
были не больше тысячи. У «Дальнего Востока» –
1250 экземпляров. Один из участников конференции сказал, что главный
редактор – вымирающая профессия. Все говорили о помощи от министерства, о
подписке. О. Чупров сказал о журнале «Медный всадник» Петровской академии наук
и искусств, тоже невероятно тяжело издающемся. Впоследствии, став уже
членом-корресподентом, а затем действительным членом Академии я публиковался в
этом журнале, который в 2000-х стал уже вестником.
В мае 2001 года после выхода «Дня поэзии –
2000», где я был опубликован, издатель Вячеслав Волков решил сделать презентацию книги в ЦДЛ.
Пригласил и меня. Устроено было все грандиозно. Вела вечер Людмила Щипахина.
Выступали Марина Кудимова, Николай Переяслов, Марианна Соколова-Роговская (жена
Владимира Соколова), Геннадий Иванов, Татьяна Смертина, актриса Инна Макарова,
певица Татьяна Петрова. После вечера собрались в буфете, выпили, поговорили,
был В. Шемшученко. Они с Переясловым уезжали в
Петербург. Не пришли на вечер некоторые известные поэты, том числе Юра Кублановский, вышла накладка: в альманахе
дали его фотографию, а стихи не напечатали.
Прошло всего-то два десятка лет со времени
книжного бума, который вынес на прилавки огромное количество самой разной
литературы: забытой, запрещенной, оттесненной по идеологическим соображениям
или как второстепенной, низкосортной. К сожалению, этот всплеск интереса к
книге стал губительным, поскольку коммерция, выгода отодвинула на второй план
заботу о будущем литературы, то есть внимание к современной поэзии и прозе, а
критика и вовсе почила. В июне 2006 года проводил на «Метеор» Бориса Орлова,
который каждый год приезжает в Рыбинск.
Говорили, гуляли весь день. На причале встретилась девчонка. Сидела рядом на
скамейке. Подарил ей книгу. Она была удивлена до невероятности, что в Рыбинске
есть поэты.
…………………………………………………………………………….
Лично для меня эти годы были удачными, и в
плане творчества, и в издательском плане – я написал и издал свои лучшие стихи,
начал писать мемуары. В Москве, Ярославле и Рыбинске вышло более 10 моих книг.
Но невостребованность поэзии становилась всё ощутимей. Общество
политизировалось и оголодало, людям стало не до книг, а государство отвернулось
от пропаганды литературы, как значимой составляющей нашей жизни. На первое
место вышли зрелища: футбол, хоккей, теннис, эстрада с оголенными девицами,
бесконечные мыльные сериалы об одном и том же да боевики как можно кровавей. В
такой атмосфере, и больше всего поэзия, подавала сигнал бедствия. Отсюда и
целый ряд смертей, уход в мир иной великих и малых.
Р.S. Часто приходит мысль о том,
имею ли я право писать эту книгу… и на чем держится это право?.. Жили мы все
нараспашку, кидались в жизнь, как в омут, в чьи-то объятия. Женщинам было еще
тяжелее по многим причинам. Об этом надо говорить, коль все было так.
……………………………………………………………………………..
Конечно, больше надо судить не о том,
сколько и с кем ты выпил, а что сделал. Поэзия требует жертв, но не пропитых
печенок и почек, ранних смертей, а работы взаперти, воплощения своих замыслов,
которые оттаскивают тебя за шкирку от бутылки…
……………………………………………………………………………
Творчество – душевная потребность, а не
телесное услаждение и не упоение подборками сомнительного свойства,
напечатанными по знакомству или за женские прелести. И о литераторе надо писать
всегда с точки зрения творчества и судьбы, из которой она вытекает. Когда
впереди идет вдохновение, а не тщеславие, оно позволит тебе воплотить свои
замыслы на бумаге. А загубленные попусту
жизни на совести тех, кто их губил…
Книга эта в основном отражает внешнюю
сторону литературной жизни, хотя она и связана с внутренней…Сейчас идет второе
десятилетие 21-го века и оно не приносит надежды на ближайшее процветание
литературы в России, но без веры в светлое жить нельзя. Поэтому – будем верить.
2011 (доработано 2012 г)